Добавлено (09 Мар 2007, 22:27)
---------------------------------------------
Особенности поведения
Зоологи знают, как организована стая, например, волков или гиеновых собак. Самый главный в стае – вожак или, как его еще называют, «альфа-особь». Он для всех – абсолютный, безусловный авторитет. Мощный, уверенный в себе. Его позиция – закон для остальных. Нарушители этого закона жестоко карают¬ся. Близкое окружение вожака составляют несколько так называемых «бета-особей». Это сильные, агрессивные взрослые животные, которым вожак делегирует часть своих властных полномочий, они – его опора во взаимоотноше¬ниях с другими членами стаи. Вместе с тем, от них же исходит и основная угроза «альфа-особи». Время от времени эти красавцы нападают на вожака, и плохи его де¬ла, если он не сумеет отбить это нападение...Ниже в иерархии стоят «гамма-особи» и т.д., вплоть до «омеги» – самого жалкого, бесправного, забитого су¬щества в стае, которым она готова пожертвовать в лю¬бой момент. Такого рода организация имеет глубокий приспособительный смысл. Она обеспечивает стае, а через нее – всей популяции, всему виду, выживание.
Так вот эпилептоид ведет себя в обществе, в группе лю¬дей, как животное в стае. Оказавшись в новом для се¬бя социальном окружении, он начинает «прощупы¬вать» каждого, испытывать на прочность, выясняя, на какое место во внутригрупповой иерархии он сам мо¬жет претендовать. При этом он классифици¬рует людей. Он делит всех на «сильных» – тех, кто не позволил ему помыкать собой, отбил его экспансивные притязания на чужую территорию (в широком поведенческом смысле), и на «слабых» – тех, кто уступил, поддался, струсил, спасо¬вал перед ним.
Чем ниже социокультурный уровень группы, тем больше эпилептоидное поведение напоминает анало¬гичное поведение животных. Скажем, в местах заклю¬чения, где царствует «беспредел», соперничество за место в иерархии часто приобретает форму драки – злобной, звериной, без правил и пощады.

В цивилизованном обществе эпилептоидные провокации выглядят внешне куда более безобидно. Все начинается, как правило, с попыток нарушить суверенитет другого че¬ловека (например, сослуживца), вторгнуться в его ин¬дивидуальное пространство – физическое и психологическое. Это делается осторожно, поэтапно.
Представьте себе, что к вашему рабочему столу под¬ходит некий сотрудник и, как бы между делом, берет (без спроса!) ваш карандаш, ручку или журнал, который вы вознамерились полистать – не важно. Вы, дума¬ете, что он таким способом выказывает вам свое рас¬положение, симпатию? Нет. Прочь иллюзии! Он, что¬б вы знали, завладевает не карандашом, а вашим правом использовать этот карандаш по своему усмот¬рению. Уступите, промолчите – завтра, придя на рабо¬ту, вы застанете его уже сидящим в вашем кресле. Ждите тогда, переминаясь с ноги на ногу, когда он соиз¬волит подпустить вас к вашему же столу. Но знайте: если вы не отобьете его атаку и на этот раз, то, в следу¬ющий раз он, не вставая с места, попросит вас сбегать за пивом.
Подобные провокации эпилептоид проделает – во всяком случае, попытается проделать – и с остальны¬ми сотрудниками или близкими. В конце концов в его психическом пространстве будет вы¬строена искомая иерархия от самого сильного (наверху) до самого слабого (внизу). Эпилептоид завершит свою классификацию членов группы, каждому «навесит бирку». И в дальнейшем все попытки на¬рушить, пересмотреть это локальное мироустройство будут им безжалостно пресекаться.Тех, кто слабее (в его представлении), эпилептоид будет стремиться объединить и возглавить. В этой со¬здаваемой подгруппе он будет чувствовать себя вожа¬ком. Он потребует от «подданных» полного подчине¬ния, лишит их самостоятельности, но, вместе с тем, станет их самоотверженно защищать от нападок враждебных внешних сил. Не из любви к ближнему бу¬дет он это делать, а из ненависти к сопернику, посяг¬нувшему на его – эпилептоида – сферу компетенции.
Из сказанного однако не следует, что эпилептоид – хороший руководитель, полноценный лидер. Ему недостает самого главного – целеустремленности. В его поведенческом сценарии после слов «навести порядок, построить всех по ранжиру, наладить дисцип¬лину» стоит жирная точка. Дальше сценарий не про¬писан. Что, собственно, делать с этой вышколенной им командой, на достижение какого результата ее на¬править – он не знает.
Как у истероида хватает сил лишь на то, чтобы обу¬строить яркий, иллюзорный фасад собст¬венной личности, так эпилептоид не способен продвинуться дальше наведения внешнего, формального по¬рядка. Содержательная сторона жизни и ее реальное преобразование остаются за рамками возможностей и того, и другого. Выше головы не прыгнешь...
Эпилептоиды чаще мрачноваты, несловоохотливы. По-настоящему они раскрываются в ситуациях, насыщенных агрессией, угрозой для жизни и здоровья (силовое противоборство, экстремальный спорт, сражение). Создается впечатление, что именно тогда они живут по-настоящему, в полную силу.
Их тугоподвижная, «забитая» органически измененными нейронами, нервная система получает наконец адекватные раздражители. Ее «пробивает». Эпилептоид, летящий в затяжном прыжке вниз головой в бездонную пропасть, испытывает настоящую радость жизни. Смелое, с рис¬ком для собственной жизни поведение дает эпилептоидам сладостную возможность пережить эмоциональ¬ный подъем. Именно поэтому к свойствам эпилептоидного типа относятся также смелость, решительность (не столько в соци¬альном, сколько в физическом смысле), может гдето безбащенность, и желание ощутить адреналин в крови.
Эпилептоиды крайне внимательны к мелочам, к деталям. Это свойство делает их прекрасными ремес-ленниками, но несносными собеседниками.
Посильные задачи
Эпилептоиды хорошо справляются с ру¬тинной, неспешной работой, требующей аккуратно¬сти и точности, внимания к мелким деталям: они замечательные часовщики, токари, слесари, парикмахеры, краснодеревщики и ювелиры (если в ха¬рактере присутствует еще и эмотивный радикал), хи¬рурги, технологи вообще, мастера-ремесленники.
«Как? Хирурги – эпилептоиды? – А как же любовь врача к людям?» Хорошие хирурги, как правило, наделены выраженным эпилептоидным радикалом. Они придирчивы и требовательны к своим помощни¬кам, грубоваты, резки во взаимоотношениях, не любят «пускать слюни», избегают подолгу беседовать с больными. Зато они точны в движениях, чистоплотны и уж наверняка не забудут свой инструмент в теле па¬циента. Кстати, хорошие медицинские сестры, нянеч¬ки – тоже эпилептоиды.
Эпилептоиды – воины, бесстрашные и самоотверженные. Но не спешите заглядывать к ним в душу, когда они выходят на тропу войны. Не инфантильный восторг прекраснодушного патриота найдете вы там, а мрач¬ную темную злобу, ненависть ко всему живому, и прежде всего - к агрессору, покусившемуся на святое – на собственность эпилептоида.
Эпилептоиды – контролеры. Их хлебом ни корми, лишай премии, а они будут стоять сте¬ной на пути нарушителей установленного порядка и правил, с особым удовольствием классифицируя этих самых нарушителей на «злостных» и «не злостных». Лучшие вахтеры, налоговые инспекторы, таможен¬ные досмотрщики и т.п. всех времен и народов – эпи¬лептоиды.
Что нельзя поручать эпилептоидам? Эпилептоиду, нельзя полностью доверять решение задач воспитания, обучения, управ¬ления. Он не воспитатель, он - дрессировщик.
Взаимодействие с ними
Как правильно вести себя с эпилептоидом? Очень просто. С самого начала постарайтесь не дать ему сесть себе на шею. Не воспринимайте его попытки влезть с нога¬ми в ваше индивидуальное пространство как знак рас-положения, доброжелательного внимания.
Покажите ему, что вы разгадали его намере¬ния. Сумейте отстоять ваше право распоряжаться сво¬ими личными вещами, управлять своими поступками, мыслить, высказываться и действовать так, как вы хо¬тите, как вы (а не он!) считаете нужным.
Существует золотое правило: чем раньше вы начнете оказывать сопро¬тивление эпилептоиду, тем психологически легче вам будет это делать. И тем проще (без ссор, без изнуряю¬щего агрессивного противостояния) вам будет получить в его классификации желаемую позицию – «сильный».
А что же делать, если эпилептоид уже давно сидит на вашей шее? Или если он – ваш начальник? Понятно, что попытки жестко противостоять давлению в этом случае обойдутся слишком дорого. Эпилептоид не до¬пустит «бунта на корабле». Остается единственная возможность. Эпилептоидам по сердцу их собствен¬ный стиль поведения. Поэтому, если не получается на равных бороться с ними за лидирующее место в груп¬пе, «в стае», заставьте себя... стать аккуратным. Для начала приучите себя не опаздывать на работу. Наве¬дите порядок вокруг себя – в своем гардеробе, на рабо¬чем месте, на кухне... напрягите для этого всю заложенную в вас эпилептоидность. И вам воздастся. Эпилептоид, возможно, впервые за годы совместной жизни (работы), почувст-вует в вас нечто, с его точки зрения, человеческое, до¬стойное. Он непременно зачтет вам «в плюс» подоб¬ные усилия. После этого можете смело заявлять свои претензии на завоеванное таким способом простран¬ство, а затем – и на связанную с ним функцию (а это уже управление, власть). Да, он командует фронтом, но домашними тапочка¬ми, своими и его, будете отныне командовать вы. И пусть он только попробует бросить их где попало... Так, шаг за шагом устанавливая вначале формальный по¬рядок, а затем и правила поведения, можно подвинуть любого, самого грозного и неприступного начальника. Если этот, относительно простой, «недорогой» с точ¬ки зрения энергозатрат, способ поведения вам не под силу, что ж, тогда займите в иерархии эпилептоида то место, какое сможете. Смиритесь с его деспотичностью, грубостью. Поймите, что по-другому общаться он не может. В награду вам достанется его защита. Буде¬те за ним, как за каменной стеной...

Добавлено (09 Мар 2007, 22:34)
---------------------------------------------

Quote (Эхо)

Описание внешнего вида, мимики, жестов, поведения и прочее - это уже идет логика автора. Согласись! Здесь не всегда так, как на самом деле.

читай внимательней.. я же написала что сейчас рассказываю про чистый сто процентный тип.. в жизни же у людей несколько типов в перемешку друг с другом и один дополняет другой....доминирующий да, очень много признаков совпадать будет но будет дополнятся другими....

Добавлено (09 Мар 2007, 22:34)
---------------------------------------------
и один будет смегчать другой

Что дальше? Продолжай, плиз!

Итак, Тревожный тип.
Общая характеристика
Внутренним условием формирования тревожного типа является слабая и судя по всему, малоподвижная нервная система, нервная система, не способная в течение длительного времени выдерживать процесс возбуждения, т.е. во-первых, реализация в случае опасности состояния «мнимой смерти», во-вторых, низкий порог возникновения тревожных реакций.
Напомню, что под «мнимой смертью» мы понимаем быстро развивающееся, непроизвольное угасание у животного и человека психической и физической активности в ситуации сильного стресса. Если бы этот процесс происходил под контролем психики, сознания, можно было бы сказать, будто живое существо надеется, что опасность пройдет мимо, что ее источник (хищник, агрессор) не станет связываться с «мертвецом».
Надежды, как осознанного переживания, здесь нет, но объективный шанс выжить – есть. Возникновение этого состояния имеет вполне определенный адаптационный смысл. Природные пищевые пирамиды очень рационально устроены. В частности, многие плотоядные животные приспособились питаться мертвечиной. Для этого в их организме присутствуют ферменты, мгновенно расщепляющие трупный яд – одно из самых токсичных соединений в мире – на вполне безобидные химические вещества.
В организме хищников, питающихся живой добычей, таких ферментов нет. Поэтому их попытка отведать падали приведет к неминуемой гибели в результате отравления. Вот они и проходят мимо животных, которых принимают за трупы, – не из благородства или высокомерия, как можно было бы подумать, а из инстинктивного опасения за собственную жизнь.
В поведении человека «мнимая смерть», так сказать, во всей красе – явление редкое. Значительно чаще наблюдаются различные формы частичного оцепенения, частичного паралича воли, вялость и рассеянность, неспособность собраться с мыслями в минуту опасности и т.п. Все это – поведенческие феномены, свойственные тревожным натурам.
страх (тревога) является важным средством раннего предупреждения об опасности. Однако низкий порог возникновения тревожных реакций приводит к тому, что человек начинает бояться любых – самых незначительных – изменений обстановки. Он вообще опасается новизны, что оказывает наиболее существенное влияние на стиль его поведения.

Внешний вид
Специфического «тревожного» телосложения не существует – одним психодиагностическим признаком, к сожалению, меньше. В оформлении внешности тревожные являются антиподами истероидов. Если последние из кожи вон лезут, чтобы стать центром всеобщего внимания, выделиться на общем фоне, то тревожные прячутся от людских глаз, стараются всеми силами слиться с этим самым фоном.
Помните, мы говорили, что истероида нельзя не обнаружить на общей фотографии – настолько он ярок и контрастен по отношению к окружающим. Так вот, характеризуя с этой точки зрения тревожного, мы уберем из фразы частицу «не». Обнаружить его нельзя. Во всяком случае, очень трудно. Истероиды на групповой фотографии располагаются в центре, тревожные – рассеяны по периферии.

Тревожные выбирают одежду темных тонов, неброских, «стертых» цветов: серого, черного, темно-коричневого, темно-синего. Предпочитают монохромность (одноцветие) костюма. Украшений (речь в данном случае, прежде всего, идет о женщинах) не любят, макияжа стесняются, но боятся отказаться от них совсем, поскольку в этом случае рискуют выделиться из общей массы, погрешив против принятых норм поведения.

Ходят тревожные всегда в одной и той же одежде. Они прикипают душой к вещам и стараются как можно дольше сохранять их в целости. Обращаются с одеждой бережно, аккуратно. Не скупость, а боязнь столкнуться с проблемой перемены гардероба, с необходимостью приобрести и начать носить что-то новое лежит в основе подобного поведения.
Когда, несмотря на все их старания, вещи ветшают и окончательно теряют свою потребительскую ценность, тревожные – после мучительных колебаний, покоряясь неизбежности – идут в магазин и покупают (с третьей или четвертой попытки)… абсолютный аналог утраченной вещи. То же самое, но в обновленном варианте. Таким образом, приобрести обновку для тревожных – проблема, появиться в ней на людях – подвиг. Те из окружающих, кто не понимают этого или не принимают во внимание, рискуют в своих попытках «улучшить внешность» тревожного столкнуться с его сопротивлением. Причем не с явным протестом, а со скрытым, завуалированным, который может откладываться у тревожного типа на уровне подсознания. Конечно нужно сказать что если даже тревожный тип и сделал попытку измениться (к примеру с помощью другого типа присутствующего в его характере) то он столкнется с внутренним сопротивлением, будет каждый день убеждать себя «ну мне же идет» и каждый день усилием воли привыкать к новому образу, не исключено что в конце концов он может вернуться опять к старым вещам, если так и не сможет привыкнуть к новым.
Одним из самых неприятных происшествий, способных привести к дезорганизации поведения («мнимой смерти») тревожного, является ситуация, когда что-то случается с вещами, к которым он привык, и/или заранее, по его обыкновению, приготовил для того, чтобы надеть на себя. Например, если близкую его телу рубашку нечаянно прожгли утюгом, испачкали, взяли без спроса… Тревожный начинает хаотически метаться по помещению и подвывать, заламывая руки. Затем – падает, обессилев. А где-то, в пяти трамвайных остановках отсюда, медленно разгорается рабочий день, начинается репетиция концерта симфонической музыки, интересное кино, встреча с популярным писателем или мастер-класс психолога-практика. И все это – без него.
В голову тревожному при этом не приходит, что в гардеробе, если поискать хорошенько, можно найти неплохую замену утраченной вещи. Как же, ведь он настроился, он психологически подготовился к этому предмету туалета, а не к другому! Тревога, охватившая его, парализует ум, расстраивает чувства, обезоруживает волю… Интересно, что когда истероид сталкивается с человеком, одетым в одинаковое с ним платье, он сильно расстраивается. Тревожный в подобной ситуации успокаивается: есть с кем разделить ответственность за выбранный наряд.

Оформление пространства
Та же тенденция беречь привычные вещи, сохранять их неизменное месторасположение, с большим трудом и внутренней борьбой приобретать что-то новое (но ни в коем случае не выбивающееся из установленного имиджа) прослеживается и в оформлении пространства.
Место, где обитает человек, наделенный тревожным типу, узнаешь сразу: там все чистенько, опрятно, нет ничего лишнего, немногочисленные предметы строго на своих местах. Именно немногочисленные. У эпилептоидов тоже все аккуратно, но они смело оперируют большим числом предметов, разнообразных вещей, без конца классифицируя их, сортируя, раскладывая по полочкам. Когда собственных полочек эпилептоиду уже не хватает, он протягивает руки к чужим, осуществляя вынужденную (сами ведь не могут навести порядок!) уборку. Эпилептоид расширяет границы занимаемого им пространства, тревожный – суживает до «прожиточного минимума». Эпилептоид постоянно покушается на сферу компетенции других, тревожный рад бы отказаться от части своей, лишь бы его оставили в покое. В этом принципиальное отличие указанных типов.
Пространство тревожных не похоже также и на пространство истероидов. И не только тем, что у истероидов все предметы в интерьере яркие, цветастые, запоминающиеся, а у тревожных – блеклые, темные, нарочито заурядные, связанные с профессиональной тематикой к примеру.
Истероиды персонифицируют свое пространство, четко обозначают, кто в нем обитает, кто осчастливил его своим присутствием: повсюду их фотографические и живописные портреты, именные кубки и салатницы, грамоты, открытки, книги с дарственными надписями, типа: «Дорогому Петру Петровичу в день девяностопятилетия от коллектива районной погребальной конторы. Ждем и надеемся!» Тревожные, напротив, избегают подобной самопрезентации. Их пространство безлико, оно словно никому конкретно не принадлежит.

Добавлено (13 Мар 2007, 11:49)
---------------------------------------------
Добавлено (13 Мар 2007, 11:47)
---------------------------------------------
Мимика и жесты
Мимика и жестикуляция тревожных весьма сдержанны, нередко как бы вообще отсутствуют. Их движения настолько невыразительны, что их трудно разглядеть, а тем более запомнить. Они все время «сидят на краешке стула», боясь привлечь к себе излишнее внимание. Можно находиться с тревожным в одной комнате и не чувствовать, что он рядом. Не потому, что человек будет специально прятаться, скрываться. В том-то и дело, что он просто будет вести себя, как всегда – тихо и незаметно, что естественно для него.
Единственное, что более или менее отчетливо отражается на лицах тревожных, – это разнообразные оттенки страха (при длительном стрессе – хронического). Тревожные разговаривают обычно мало, негромко, их голос монотонный, слабо модулированный.

Особенности поведения
Тревожный тип наделяет своего обладателя боязливостью, скрытностью, нежеланием делать решительные поступки а по принципу «авось пронисет», неспособностью на решительный шаг, склонностью к сомнениям и колебаниям во всех жизненных ситуациях, мало-мальски отличающихся от привычной. Говорят: семь раз отмерь, один – отрежь. Тревожный семьдесят семь раз отмерит, и после этого все еще будет пребывать в раздумьях: стоит ли отрезать?
Есть ли в этой совокупности родственных качеств социально позитивный смысл? Безусловно, есть. Как есть смысл, например, в автомобильном тормозе. Попробуйте-ка обойтись без него – разобьетесь!
По сути, проявляя присущую ему осторожность, тревожный требует от любого, кто стремится к новизне, к внедрению новых условий и правил жизни, по-настоящему убедительных доказательств объективной необходимости перемен, продуманности, взвешенности вносимых предложений.
Препятствуя нововведениям, тревожные ревностно хранят традиции – и производственные, и бытовые, и мировоззренческие. По их мнению, вообще ничего в мире не нужно менять. Тревожные – истинные консерваторы.
В деятельности тревожные исполнительны, пунктуальны, организованны, потому что страшатся, не выполнив задания в установленный срок, оказаться в нестабильной, непредсказуемой ситуации. И прежде чем взяться за работу, они пытаются минимизировать степень своей ответственности, для чего добиваются от руководителя четкой постановки задачи, подробных инструкций «на все случаи жизни».
Тревожные постепенно «врастают» в порученное им дело, в избранную профессию, с каждым годом осваивая ее все прочнее и детальнее. Кроме того, им психологически комфортно приходить каждый раз в один и тот же кабинет, садиться за один и тот же рабочий стол. Поэтому они не изменяют своему поприщу – служат верно и долго. Это именно тревожные отмечают сорока-, пятидесятилетия работы на одном месте, на одном предприятии (нередко в одной и той же должности, или занимаются всю жизнь одной и той же деятельностью, профессией, увлечением).

Тревожным в тягость осуществление руководящих функций, поэтому часто, будучи хорошими, опытными профессионалами, они категорически отказываются от предложений занять должность начальника, пусть даже самого маленького.
В общении с окружающими тревожные также проявляют избирательность и постоянство. Они долго присматриваются к человеку, прежде чем пойти на постепенное сокращение межличностной дистанции. Но тем, кого они «подпустили поближе», к кому привыкли, тревожные остаются преданными на долгие-долгие годы, нередко – на всю жизнь. Их круг общения, таким образом, очень узок и состоит из одного, двух, трех – не больше, друзей детства.
Важно понимать, что наличие тревожного радикала не делает общение более доброжелательным, гармоничным, сердечным. Тревожные вовсе не добры, не приветливы, не деликатны. Они лишь предпочитают держаться на расстоянии и помалкивать, когда их не спрашивают.

Значимым с психодиагностической точки зрения является контраст поведения тревожных в привычном (хорошо знакомом, проверенном, предсказуемом) и в новом для них окружении. Тревожная тенденция имеет свойство несколько угасать, отступать на задний план, когда ее обладатель находится среди друзей. И тогда другие типы, составляющие реальный характер, выходят вперед, формируя стиль поведения. Вам, наверняка не раз приходилось видеть и неутомимого спорщика, и самовлюбленного хвастунишку, и пышущего злобой клеветника, распространяющего сплетни, и поэта, декламирующего свои стихи, и остроумного рассказчика, которые… мгновенно умолкали, прятались, как улитка в раковину, стоило только в привычной для них компании мелькнуть незнакомому лицу или лицам.

Посильные задачи
диапазон задач, с которыми способен, в принципе, справиться тревожный, не так уж и узок.
Тревожного можно научить выполнять многие виды работ, в том числе довольно рискованных, объективно опасных. Но при одном непременном условии: учить его надо будет долго, постепенно, «шаг за шагом», причем шаги эти должны быть очень маленькими, осторожными. Не дай Бог – испугается! Словом, чтобы добиться от тревожного умения прыгать с парашютом, начинать прыжки надо с детской скамеечки – не выше.
Тревожный должен привыкнуть ко всему тому, что, не спросив его разрешения, ему навязала жизнь. Появится привычка – тревога несколько отступит. Нередки ситуации, когда тревожный вначале яростно сопротивляется переменам, а затем, приспособившись, не менее яростно возражает против попыток вернуться к старому.
Лучше всего, комфортнее, он чувствует себя, разумеется, выполняя рутинную, монотонную работу. Хуже всего он справляется с работой, предполагающей публичность, частую смену рода занятий, необходимость принимать самостоятельные решения, особенно не имея времени на их подготовку и осмысление, – смело, экспромтом, на свой страх и риск.

Взаимодействие с ними
Грубыми коммуникативными ошибками в отношении тревожного будет:
– озадачить его и оставить без моральной и информационной поддержки, один на один с непредсказуемо развивающимися событиями;
– поставить его в условия, требующие быстрого принятия решения (независимо от степени сложности решаемого вопроса);
– отказаться от ранее достигнутых договоренностей, резко изменить согласованные с ним правила коммуникации, пусть даже очевидно для пользы дела.
Во всех этих случаях он будет испытывать сильный психологический дискомфорт, приостановит свою активность («мнимая смерть»), а вас запишет в «непредсказуемые», что в устах тревожного является наихудшей оценкой человека. Возобновить с ним контакты после этого будет крайне сложно.
Общаясь с тревожным, следует избегать проявлений, прежде всего, истероидности и гипертимности (о которой напишу позже).
Тревожный, опасаясь негативных для себя последствий, интуитивно сторонится и не одобряет поведения людей, жаждущих публичного признания («Выскочка, – думает он про таких неприязненно, – болтает, обещает… еще беду накличет»), а также готовых пуститься на любую авантюру. Тревожные ценят в людях последовательность, постоянство, скромность, отсутствие амбиций и планов переустройства мира
Испытывая нечто вроде благодарности к эпилептоидам за их настойчивость в установлении и поддержании строгого порядка, тревожные, тем не менее, боятся эпилептоидной грубости и излишней требовательности. Часто вместо покорности, повиновения и исполнительности, к которой склонны, они обнаруживают в ситуации прямого контакта с обладателями этого типа все ту же несостоятельность, впадая в «мнимую смерть».

Пример : «…Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были … каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах, и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу…» (Л.Н. Толстой. Война и мир).

И все же, выходит, что взаимоотношения с эпилептоидами из всех возможных вариантов тревожных устраивают больше всего, т к во первых у тревожного появляется защитник и покровитель, во вторых тревожный всякую ответственность перекладывает на эпилептоида, которому только этого то и надо, так же консерватизм и неизменность стабильность ситуации ему обеспечена, да тревожный будет терпеть грубость, жесткость дерзкость эпилептоида, но взамен он занимает ту нишу, которая ему по жизни наиболее комфортна.

Добавлено (13 Мар 2007, 14:54)
---------------------------------------------
Да! Интересно. К этому типу можно отнести почти каждого взрослого человека. Начиная с армии отбивают всякую охоту искать и быть человеком. То же и на работе. Есть дисциплина. То же и в семье...

Дети вот только сюда не входят.

Добавлено (13 Мар 2007, 15:23)
---------------------------------------------

Quote (Эхо)

Дети вот только сюда не входят

вот и ошибаешься, еще как входят!!!
ты хочешь сказать, что все дети ведут себя одинаково с незнакомыми людьми? между прочим у детей тревожность более ярко выражена.... т к тревожному типу ведь нужно привыкнуть, адаптироваться к новым условиям, адаптироваться к жизни. взрослый человек больше привык именно к такой жизни поэтому в привычку входит что жизнь проходит именно так... да и рамки возникают как надо делать .. и тогда уже пробиваются другие типы которыми наделен характер, и начинают забивать тревожность.

чтобы хоть как то тебе доказать далеко ходить не надо, приведем пример меня в детстве))))) хих

говоришь дети не относятся к тревожному типу??? интересно тогда послушать, как ты объяснишь что когда меня отдали в детский садик я месяц ни с кем не разговаривала!!! нянечки думали, уже волновались, не немая ли я...? ...и только через месяц они услышали первое мое слово ... я видимо потихоньку начала привыкать к новой обстановке и новым незнакомым детям поэтому и заговорила с ними...))) .. или к примеру, когда я опять же маленькая была родители решили пригласить Деда мороза мне с братиками))) так вот братики игрались, старший то вообще Морозу отбоя от себя не давал (гипертимность сказывалась о которой позже), а я спряталась за родителей и к ним так и не подошла? в том и другом случае вывод сделать можно - боялась новых людей, а это одна из характерных черт тревожного типа)))) из этого так же вывод можно сделать что у детей это выражено более остро... т к сейчас меня новые люди и места совершенно не то что бы не беспокоят, а я даже стремлюсь к этому)) (опять же черты гипертимности)... после системы адаптации к жизни, становятся более ярко выраженными другие типы характера если тревожный тип изначально в ребенке не доминировал, но был ярко выражен просто в силу того, что ребенок то еще к жизни не адаптирован...)))

Не успеваю прочесть всё, остановилась на мимике и жестах, вечером дочитаю

Quote (Эхо)

К этому типу можно отнести почти каждого взрослого человека. Начиная с армии отбивают всякую охоту искать и быть человеком. То же и на работе. Есть дисциплина. То же и в семье...

То есть армия = семья? так что ли?

Добавлено (17 Мар 2007, 13:49)
---------------------------------------------
Фея, давай дальше. Так интересно всё это на себя примерять!!!

Эхо, я жду ответа!!!

Quote (Пятнистая_Кошка)

Quote (Эхо) К этому типу можно отнести почти каждого взрослого человека. Начиная с армии отбивают всякую охоту искать и быть человеком. То же и на работе. Есть дисциплина. То же и в семье... То есть армия = семья? так что ли?

Фея, продолжай!

Добавлено (19 Мар 2007, 11:38)
---------------------------------------------
Паранояльный тип.
Общая характеристика
зададимся вопросом: почему один человек воспринимает мир и, соответственно, ведет себя как философ, созерцатель, а другой – как практик? Может быть, это происходит в зависимости от желания каждого из них? Захотел – пофилософствовал на тему о диалектическом единстве и борьбе противоположностей, надоело – взялся за прокладку туннеля под Москвой? Разумеется, нет. Желание здесь ни при чем. Вернее, желание возникает тогда, когда в характере человека объективно существуют адекватные внутренние условия, когда ему сложно, а порой – невозможно, действовать иначе.
Когда же возникает желание создать нечто реальное, по-настоящему значительное, а то и, чем черт не шутит, масштабное? Ответ: когда у человека есть для этого силы, энергия, которая буквально распирает его, не дает ему сидеть сложа руки. Это первое условие. А второе – когда он четко видит цель, т.е. предполагаемый результат своей деятельности. Когда он уверен, что ему ничего, кроме этой цели, не нужно, что он поступает единственно верно, добиваясь именно этой цели. Что этому нет альтернативы.
Можно предположить, что внутренними условиями подобного «реалистичного», нацеленного на достижение конкретного результата стиля поведения (а мы говорим о паранойяльной тенденции) являются: а) сильная нервная система (энергичность, работоспособность) и б) …легкие органические изменения в головном мозге.
Органические изменения? Они-то с какого боку?
Давайте разберемся. Против сильной нервной системы, надеюсь, возражений нет. Что же еще, если не она, обеспечивает энергетический потенциал, необходимый для воплощения замысла в жизнь? А вот откуда берется целенаправленность?
Судя по всему, она является результатом длительной концентрации (т.е. застоя) возбуждения в системе нейронов, отвечающей за решение конкретной задачи. Иными словами, не было бы этого застойного возбуждения – не было бы направленности на цель. Энергия распылилась бы, израсходованная на множество разрозненных, разнонаправленных поступков (как это происходит у обладателей гипертимного типа).
В свою очередь, застой возбуждения обусловлен органическими изменениями в нейронах. При формировании паранойяльного типа органический процесс не достигает степени выраженности, приводящей к заметному ослаблению нервной системы, как это происходит у эпилептоидов, но, тем не менее, лишают психику гибкости, способности быстро переключаться с одной задачи на другую.
Параноик (давайте так – любовно – называть обладателя доминирующего паранойяльного типа) склонен к «застреванию». Но, в отличие от эпилептоида, ослабленного и оттого застревающего на эгоистических тревожно-агрессивных переживаниях, параноику хватает сил застревать не на поверхностных, формальных, а на содержательных сторонах жизни и деятельности. И, застревая, переделывать, преобразовывать их.
Ощущая в себе большой заряд энергии, параноик ставит перед собой задачи, сложность и масштабы которых объективно превышают возможности индивидуума. При этом он переживает необходимость решения этих задач, как свою собственную проблему. Это очень важно! С одной стороны, он не хочет отказываться от задуманного, но с другой – реально не в состоянии воплотить в жизнь свои намерения в одиночку. Вот из чего рождается настоящее лидерство.
Параноик – истинный лидер. Он твердо знает, чего хочет. Он преисполнен целеустремленности и энергии. Он воспринимает окружающих как подспорье в реализации своего масштабного замысла, по сути – как часть самого себя.
Истероид, желая быть на виду, тоже претендует на лидерство. Но, как и все остальное в его исполнении, это не более чем очередная имитация, создание иллюзии. Да, выполнению представительских функций истероида учить не надо. Ах, как великолепно он смотрится в президиуме! Как вдохновенно вещает с трибуны! Как он грозен и одновременно покровительственен в помпезном начальственном кабинете, восседающий на троне!.. Вот только главного от него не дождетесь – реального дела. Все начнется и закончится «распушением хвоста» и сотрясанием воздуха.
Стремится к лидерству и эпилептоид. Он хочет быть вожаком стаи. Жестким, авторитарным, требовательным. Но что он способен требовать от других? Порядка. Дисциплины. Покорности. Страха. Подобострастия… Не более. На этом его поведенческая программа заканчивается. Вернемся, однако, к параноикам. Их психологическая (природой предначертанная!) позиция лидера порождает характерную этику и эстетику.

Внешний вид
Поскольку специфического паранойяльного типа телосложения не существует, начнем сразу с эстетики, то есть, в нашем случае, с оформления внешности.
Параноики всем стилям предпочитают классический (они, собственно говоря, его и создают). И не только в одежде. У классического стиля есть как минимум три качества, созвучных паранойяльной тенденции. Первое: он выдержал испытание временем. Второе: его признает подавляющее большинство людей, он понятен и близок массам. И третье, главное: классический стиль в мировой культуре отражает определенную социальную позицию – безусловный приоритет общественных целей и ценностей над индивидуальными. И это становится основой паранойяльной этики.
Выбирает прическу, одежду, обувь строгого, без излишеств, классического стиля. В этом стиле, в отличие от спортивного, отсутствует агрессия (точнее, агрессивность индивида). Отсутствует также яркость и, стало быть, претензия на исключительность. Классический стиль заряжен социальным, а не индивидуалистическим содержанием. Он отражает уверенную, консолидированную силу общества, готовность служить его интересам.

Если в характере индивида паранойяльный тип сочетается с истероидным, то на его одежде (и в его руках) появляются разного рода знаки принадлежности к идеологическим или профессиональным группировкам: надписи на майках, значки с изображением руководителя партии или ее девизом, флаги, цеховые эмблемы…
Мимика и жесты
Паранойяльность обнаруживает себя также в жестикуляции и мимике (в меньшей степени, хотя, понятно, что на лице параноика отражается его уверенность в себе, в правильности выбранного пути, его сосредоточенность деятеля).
Параноиков отличают, по крайней мере, два варианта излюбленной жестикуляции: направляющая и ритмообразующая.
Поскольку параноик всегда уверен, что только он один знает, куда нужно идти, где искать счастья, он охотно показывает это направление всем желающим. «Указующие персты», «простертые ладони» (в том числе с зажатыми в них головными уборами) – жесты, типичные для параноиков – жесты, типичные для параноиков. Они уверенно тычут пальцем не только в некую «светлую даль», но и, например, в книжную страницу, в лозунг на транспаранте, в чертеж, словом, туда, где четко и ясно выражены их принципы, намерения, цели, символы веры. Дескать, глядите, читайте, усваивайте.

Речь параноика часто сопровождается постукиванием по столу кулаком, ребром ладони, негнущимся напряженным пальцем. Такое впечатление, что он задает ритм своим словам, обозначая начало и конец каждой фразы. Он словно вбивает в голову слушателям высказываемые мысли.

Оформление пространства
Оформление пространства параноиком сводится к превращению любого помещения в рабочий кабинет. Он – трудяга, влюбленный в свою работу. Поэтому все, что его окружает, носит отпечаток его основной деятельности, выбранной им цели. Вспомним, что у эпилептоида тоже есть рабочая зона, где он занимается своими поделками, хранит инструменты. Но эта зона – одна из многих функциональных зон, не более. Существуют и другие. Ревнитель формального порядка, эпилептоид не станет, к примеру, принимать пищу в спальне или выпиливать лобзиком, сидя за обеденным столом.
Параноик работает везде, где он находится. За чашкой утреннего чая он дорисовывает схему, которую не успел закончить прошлой ночью, потому что его, несмотря на выпитый им в одиночку кофейник, все-таки сморила усталость. Принимая душ и затем одеваясь, он в режиме бормотания проговаривает тезисы своего выступления на предстоящем производственном совещании, с удовольствием перебирает в уме наиболее актуальные и трудоемкие задачи. Ложась в постель, он кладет рядом с подушкой телефон, чтобы ни в коем случае не проспать какое-нибудь важное событие, чтобы ни одна значимая проблема не была – не дай Бог! – решена без его участия.

Добавлено (19 Мар 2007, 11:57)
---------------------------------------------
Особенности поведения
Паранойяльная тенденция в характере – это целеустремленность, настойчивость, уверенность в себе, высокая работоспособность, упорство в преодолении препятствий, лидерство, т.е. объективная потребность в помощниках, обусловленная масштабностью замыслов. Вы, вероятно, заметили, что такая важная составляющая психики, как интеллект, все время остается за рамками наших рассуждений о характере. Это потому, что интеллект (под которым понимается результат взаимодействия познавательных психических процессов: памяти, внимания, мышления и др.) не определяет стиль поведения в том смысле, о котором ведем речь мы. Он не добавляет новых красок, особенностей (кроме ситуации с шизоидным типом, но об этом позже). Интеллект определяет уровень сложности усваиваемых поведенческих стереотипов и, как следствие, уровень результатов поведения. Интеллект, таким образом, является не формообразующим фактором, а ресурсом поведения. Так же, как, например, материальный достаток.
Чем будут отличаться поступки, взгляды, ценности и т.д. богатого и умного истероида от поступков и взглядов истероида бедного и глуповатого? Разумеется, не стилем. Стиль будет одинаковым: позерство, претенциозность, стремление вызвать своим поведением социальный резонанс. Просто богатство и интеллект – сразу или постепенно – приведут человека в соответствующую элитную общественную группу, где ему придется хвастать перед другими не грошовой бижутерией, а редкими бриллиантами, не яркой расцветки «юбочкой из плюша» из магазина готового платья, а эксклюзивными нарядами от всемирно известных домов моды; имитировать не дворового героя – короля вульгарных застолий и мелких потасовок, а члена парламента или полководца.
Теперь представьте себе параноика, обделенного интеллектом. Каких целей он станет добиваться, не считаясь с энергетическими и людскими затратами? Представили? Вот именно. Это не человек, а братоубийственный снаряд, каток – бессмысленный и беспощадный. Не польза обществу, а непоправимый вред станет результатом его деятельности.
Идем дальше. Знаменитое паранойяльное упорство, уверенность в собственной правоте – разве зачастую все это не оборачивается упрямством, нежеланием и неспособностью услышать своего оппонента, воспринять иную, возможно, более разумную точку зрения? Сколько полезных, перспективных замыслов было пущено под откос параноиками! Только потому, что это были не их замыслы. Ни в грош не ставя чужие, собственным идеям параноики (далеко не всегда объективно) придают повышенное значение.
Остановимся на целеустремленности. Условием ее возникновения, как было сказано, является превращение в сознании человека объективно многогранной идеи в однобокую. Однобокость и упрощенность восприятия мира является оборотной стороной этого качества. Нельзя захватить сознание масс идеей (занятие, любимое параноиками!), не упростив ее до понятного всем и каждому лозунга. А упрощение идей нередко извращает их истинный смысл.
Лидерство, производное от масштабности замыслов, – ценное качество, кто спорит. Но лидер-параноик посвящает свой труд, свою жизнь не сегодняшним, а будущим поколениям. Он надевает тяжелое ярмо на себя и на своих соратников-современников, тем самым лишая людей обыкновенных человеческих радостей и желаний. «Крепитесь, друзья, – говорит параноик, – скорее всего, мы погибнем, надорвавшись от непосильного труда, но наши потомки (при этих словах нездоровый блеск его глаз усиливается) будут жить счастливо!» Позиция, достойная аплодисментов, если отвлечься от мысли, что и на потомков найдутся свои параноики. Проблемы индивидуальности параноику неведомы, он их брезгливо отбрасывает, воспринимает как недостойное нытье. Он считает людей десятками, сотнями тысяч, миллионами и миллиардами… Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Параноик жаждет и добивается коренных преобразований во всем, за что ни возьмется. Он глубоко копает. Во многих случаях это хорошо. Без этого мир застыл бы на месте и погиб. Но именно желание коренных преобразований быстрее всего приводит к гибели цивилизации. Добавим к сказанному негибкость параноиков, их склонность во всех ситуациях следовать одним и тем же путем – и диалектическое описание качеств поведения, присущих этой тенденции, готово. Вдумаемся: паранойяльная преданность идее – следствие тревоги, которая присутствует является порождением органических изменений, ослабляющих нервную систему. Параноик боится отклониться от избранного пути, держится за идею, как за поручень, но его сил, энергии все же хватает, чтобы довести замысел до стадии воплощения.

Посильные задачи
Любая задача, предполагающая получение конкретного результата, может быть доверена параноику. Он сразу же постарается укрупнить замысел, увеличить масштабы решаемой задачи, вывести ее из разряда обычных, заурядных в первоочередные. Он развернет деятельность столь бурную, что все прочие цели, стоящие перед организацией, отступят на второй план. Поручите ему создать в строительной фирме, скажем, юридический отдел, и вскоре его усилиями это подразделение разрастется и будет претендовать на ведущую роль в организации (а там и вся фирма превратится в юридическую).
Не следует поручать параноику работу, требующую внимания к конкретному человеку, к его индивидуальным проблемам. Из параноика плохой социальный работник, врач, воспитатель. Он не хочет и не умеет сочувствовать, сопереживать, вообще, тратить время на «единицу». Не может параноик и соотносить свое мнение с мнением других людей, вносить коррективы в собственную позицию. Поэтому переговорщик из него неважный – негибкий, упертый, стремящийся подавить оппонента. Подобная манера вести переговоры приведет к разрыву отношений, к конфронтации.

Взаимодействие с ними
Грубой коммуникативной ошибкой в отношении параноика будет попытка его переубедить. Это не значит, что следует занимать пораженческую позицию. Просто сколь бы красноречивы и доказательны вы ни были в речах, обращенных к параноику, он не воспримет их, останется при своем мнении, и вы даром потратите силы. Как же быть?
Если идея, которой предан параноик, вас напрямую не затрагивает – оставьте его в покое. Пусть себе работает, стремится, достигает. Не спорьте с ним ради самого спора – дешевле обойдется. Если же он оказался прямо на вашем пути, что вынуждает вас либо бороться, либо сдаться, – боритесь. Только не с ним непосредственно. Выходите на вышестоящий уровень, на руководство (с надеждой, что там нет его единомышленников или что там нет параноиков, а с истероидами, эпилептоидами и т.д. справиться значительно легче). Апеллируйте к общественности, вербуйте сторонников. Вовсю эксплуатируйте собственную паранойяльность. А если ее в вас мало – сдавайтесь. Устраивайтесь ему в саратники и, уверяю вас, вы не пожалеете. Благодаря такому флагману (он же – локомотив) вы далеко продвинетесь в своих социальных достижениях.
Параноик снисходителен к бывшим оппонентам. Когда они приходят к нему с повинной, параноик воспринимает это как само собой разумеющееся. Конечно, ведь он-то никогда не сомневался в своей правоте, деля мир на единомышленников (т.е. праведников) и инакомыслящих (т.е. заблудших). Поэтому для него переход из стана заблудших в стан праведников – событие естественное и желанное. Что коренным образом отличает параноика от эпилептоида. У эпилептоида нет символа веры, нет определённой цели. Ему безразлично, во что верят другие. Главное - из какой они стаи. С его точки зрения, попытка некой особи перейти из своей стаи в чужую - признак слабости, поражения. А слабых, тем более - чужаков, надо наказывать, и пребольно. Что эпилептоид активно и осуществляет.

Ну как, кто-нибуть узнал свои черты? ............

Щас прочитаю... и скажу...

Добавлено (19 Мар 2007, 13:29)
---------------------------------------------
М-да-а-а-а... Хорошо написано!