Или иначе
Диакон: Теорию мироустройства верную и истинную
Хор: Подай, Господи

Вам так это надо? Ну-ну, как говориться сел Иван-царевич на коня и поскакал...
Я не знаю, сть ли для Вас авторитеты среди богословов, но помнится, что мистиков христианских Вы жалуете. Давайте так: напишите чье мнение для Вас является значимым, и попробуем посмотреть что этот человек писал о понимании материи и законов мироустройства.
И еще: когда Вы пишите материя и её законы - это неверно, т.к. у самой материи нет законов, они для неё внешние.

Главное, что тему "История христианской науки" будут просматривать многие посетители и находить для себя.

Добавлено (19 Июнь 06, 02:16)
---------------------------------------------
продолжение...
Религия есть, таким образом, фундамент этики, а этика— предпосылка нашей жизни. Ведь мы ежедневно должны принимать решения, должны знать или по крайней мере угадывать ценности, в соответствии с которыми мы строим наше поведение.
В этом свете можно увидеть характерное различие между подлинными религиями, в которых решающую роль играет духовная сфера, центральный духовный порядок вещей, и более ограниченными, особенно современными, формами мысли, не идущими дальше очевидного, внешнего устроения человеческого сообщества. Такие формы мысли существуют и в либеральных демократиях Запада, и в тоталитарных государственных образованиях Востока. Здесь, правда, тоже формулируется соответствующая этика, однако нормы нравственного поведения выводятся из того или иного мировоззрения, то есть из опыта непосредственно воспринимаемого, доступного мира. Подлинная религия говорит, наоборот, не о нормах, а о путеводных образах, на которые нам следует ориентироваться в своих поступках и к которым мы в лучшем случае можем только приближаться. И эти путеводные образы возникают не из наблюдения непосредственно воспринимаемого мира, а коренятся в сфере лежащих за ним структур, которую Платон называл царством идей и о которой в Библии сказано: Бог есть дух.
Религия, впрочем, не просто фундамент этики, она есть прежде всего — и тут опять мы можем учиться у Гвардини, — основа для доверия. Как в детстве, изучая язык, мы ощущаем достигнутое с его помощью взаимопонимание важнейшей составной частью доверия к людям, так из образов и символов религии, являющихся тоже своего рода поэтическим языком, возникает доверие к миру, вера в осмысленность нашего пребывания в нем. Этому не противоречит ни факт наличия многих различных языков, ни то обстоятельство, что мы, по-видимому, случайно рождается в сфере какого-то определенного языка и определенной религии, невольно подпадая под их влияние. Единственно важно то, что мы проникаемся этим доверием к миру все равно благодаря какому языку. Так, для русских людей, которые действуют в романах Достоевского и о которых пишет Гвардини, присутствие Бога в мире есть дело постоянно повторяющегося непосредственного переживания, не дающего угаснуть в них чувству доверия к действительности, хотя внешние бедственные условия существования, по-видимому, неумолимо препятствуют этому.
Наконец, религия, как я уже говорил, обладает решающим значением для искусства. Если, как это сделали мы, называть религией просто духовную форму, до которой дорастает то или иное человеческое сообщество, то, само собой понятно, искусство тоже обязательно окажется выражением религии. Одного взгляда на историю разнообразнейших сфер культуры достаточно, чтобы убедиться в возможности самым непосредственным образом судить о духовном облике прошлых эпох по сохранившимся от них художественным произведениям, даже если нам уже почти неизвестно религиозное учение, служившее-формулировкой тому духовному миру.
Впрочем, все сказанное тут мною о религии для людей вашего круга, естественно, не новость. Мой обзор был призван лишь подчеркнуть, что представитель естественных наук тоже должен учитывать всеобъемлющее значение религии в человеческом сообществе, если он пытается продумать соотношение между религиозной и естественнонаучной истинами. Столкновение этих двух истин между собою оказало решающее воздействие на европейскую духовную историю начиная с XVII века. Первым шагом в этом конфликте обычно называют процесс римской инквизиции против Галилея в 1616 году, когда был поднят вопрос об учении Коперника, 500-летие со дня рождения которого праздновалось несколько недель назад. Следует сказать об этом событии несколько подробнее. Галилей защищал учение Коперника, согласно которому — в противоположность повсеместно царившей тогда птолемеевской картине мира — Солнце покоится в центре планетной системы, а Земля ходит вокруг Солнца и, кроме того, совершает за 24 часа оборот вокруг самой себя. Ученик Галилея Кастелли выдвинул следующий тезис: богословы должны отныне позаботиться об истолковании Библии в согласии с твердо установленными фактами естественной науки. Подобное заявление можно было счесть нападкой на Священное писание, и отцы-доминиканцы Каччини и Лорини подняли дело перед римской инквизицией. Приговором от 23 февраля 1616 года оба приписывавшихся Копернику тезиса из обвинительного приговора — что Солнце есть центр мира и потому неподвижно и что Земля не есть центр мира и не неподвижна, а ежесуточно вращается вокруг собственной оси — были объявлены философски абсурдными и еретическими. С одобрения папы Павла V кардиналу Беллармину было поручено склонить Галилея к отказу от коперниканского учения. В случае несогласия кардинал был уполномочен запретить Галилею как распространение этого мнения, так и защиту пли обсуждение его. В течение ряда лет Галилей повиновался этому приказу, но после восхождения Урбана VIII на папский престол ему показалось, что теперь он может продолжать свои исследования открыто. После опубликования знаменитого памфлета “Dialogo” в 1632 году дело” дошло до второго процесса, на котором Галилею пришлось клятвенно отказаться от коперниканского учения в любой его форме. Детали процесса нас могут сегодня уже не интересовать, равно как и человеческие промахи, сыгравшие свою роль с обеих сторон. Зато мы можем и должны задуматься о более глубоких причинах конфликта.
Прежде всего важно понять, что обе стороны должны были считать себя правыми. И церковные власти, и Галилей были в равной мере убеждены, что под угрозой оказались высокие ценности и что прямой долг велит их отстаивать. Галилей знал, как я уже говорил, что при тщательном наблюдении явлений на Земле и на небе, будь то падение камней или движения планет, раскрываются математические закономерности, позволяющие увидеть в этих явлениях неизвестную ранее степень простоты. Он осознал, что эта простота излучает новую возможность понимания, что наша мысль оказывается тут в состоянии воспроизводить отдельные частные структуры извечного троя мира явлений. Коперниканская интерпретация планетной системы была проще традиционной, птолемеевской; она несла с собою новый тип понимания, и Галилей ни за что не хотел расставаться с этим новым прозрением в божественный порядок. Церковь считала, наоборот, что не следует, пока к тому не побуждают совершенно непреложные доводы, расшатывать картину мира, вот уже много веков подряд принадлежавшую как нечто само собой разумеющееся к христианскому образу мысли. Таких непреложных доводов, однако, не могли предъявить ни Коперник, ни Галилей. В самом деле, первый тезис коперниканского учения, о котором шла речь на процессе, был заведомо ложен. Между прочим, и сегодняшнее естествознание никак не сказало бы, что Солнце находится в центре мира и потому неподвижно. Что касается второго тезиса, касающегося Земли, то следовало бы сначала выяснить, что означают слова “покой” и “движение”. Если приписывать им абсолютное значение, как то делает наивное мышление, то высказывание “Земля покоится” представляет собою прямо-таки определение; во всяком случае, именно так, а не иначе мы употребляем слово “покоиться”. А если мы осознали, что у понятий, о которых идет речь, нет абсолютного значения, что они относятся к взаимному расположению двух тел, то совершенно безразлично, Солнце или Землю считать движущимися. Тогда, собственно говоря, нет ровно никаких причин изменять старую картину мира.
Вместе с тем можно предполагать, что члены инквизиторского суда прекрасно чувствовали, какая сила стоит за понятием простоты, которое сознательно или неосознанно представлял здесь Галилей и которое на философском уровне было связано с возвращением от Аристотеля к Платону. Судьи явно питали к тому же величайшее уважение к научному авторитету Галилея; поэтому они не хотели мешать продолжению его исследований, желая лишь избежать проникновения беспокойства и неуверенности в традиционную христианскую картину мира, сыгравшую и продолжавшую играть столь решающую роль в структуре средневекового общества. Научные результаты, особенно первооткрывательские, редко имеют с самого начала окончательную форму; решающее суждение о них обычно бывает возможным вынести лишь через несколько десятилетий проверок и уточнений. Так почему же, думали судьи, Галилею не подождать с публикацией. Словом, необходимо признать, что суд инквизиции на первом процессе искал компромиссное решение и вынес приемлемый приговор. Лишь когда Галилей восемью годами позже нарушил запрет на публикации, во время второго процесса верх сумели взять люди, которым насилие импонирует больше стремления к компромиссу, и против Галилея был вынесен тот общеизвестный жесткий приговор, который позднее так повредил церкви.
Как расценили бы мы сегодня тот довод, что не следует слишком поспешно проблематизировать и расшатывать тот образ мира, который в качестве составной части духовной структуры общества играет важную гармонизирующую роль в жизни общества? Многие радикальные умы реагировали бы на этот довод саркастически; они указали бы на то, что дело тут идет лишь о сохранении устарелых структур господства, что следует, наоборот, стремиться к возможно более скорому видоизменению или расшатыванию этих социальных структур. Но этим радикальным умам следовало бы задуматься над тем, что конфликт между естественными науками и господствующим мировоззрением разыгрывается еще и в наше время — в тех тоталитарных государственных образованиях, где в качестве основы для всего мышления избран диалектический материализм. Так, официальной советской философии оказалось нелегко примириться с теорией относительности и с квантовой теорией; особенно сильным столкновение мнений было в области космологии. В 1948 году в Ленинграде состоялся даже конгресс по идеологическим вопросам астрономии, который был призван прояснить дискуссионные проблемы, сблизить мнения и достичь компромисса.
По существу, дело здесь, как и при суде над Галилеем, идет не о выяснении истины, а о конфликте между духовной формой общества, которая, по определению, должна быть чем-то устойчивым, и постоянно расширяющейся и обновляющейся, то есть динамичной структурой научного опыта и научной мысли. Даже общество, возникшее в ходе великих революционных переворотов, стремится к консолидации, к фиксации идейного содержания, призванного служить долговечной основой нового сообщества. Полная шаткость всех критериев оказалась бы в конечном счете невыносимой. А наука стремится к росту. Даже если основой мировоззрения станет естествознание или какая-либо другая наука — попытку подобного рода представляет собой диалектический материализм, — это по необходимости будет наука прошлых десятилетий или веков, и ее фиксация на языке идеологии опять-таки создаст предпосылку для позднейшего конфликта. Поэтому для духовной структуры, пожалуй, будет всего лучше, обозначив великую взаимосвязь образами и иносказаниями, заранее дать понять, что разговор здесь идет на поэтическом, открытом для всех человеческих ценностей, богатом жизненными символами, а не на естественнонаучном языке.
Оставив в стороне эти более общие проблемы, следует еще раз вникнуть в содержательную сторону суда над Галилеем. Так ли уж важно для христианского сообщества было то, что Коперник истолковывал некоторые данные астрономических наблюдений иначе, чем Птолемей? Собственно говоря, для практической жизни отдельного христианина могло бы быть совершенно все равно, есть на небе хрустальные сферы или нет, вращаются или нет луны вокруг планеты Юпитер, стоит ли в центре мироздания Земля или Солнце. Для него, отдельного человека, Земля так или иначе всегда занимает центральное место, она — его жизненное пространство. И все-таки, если посмотреть на дело с другой стороны, тут для христианина далеко не все равно. Еще два века спустя Гёте с ужасом и изумлением говорил о тех жертвах, которых потребовало признание коперниканского учения. Сам он лишь с неохотой принес эти жертвы, хотя убедил себя в правильности названного учения. Наверное, уже у судей римской инквизиции, осознанно или неосознанно, шевельнулось подозрение, что галилеевское естествознание может вызвать опасное изменение духовной ориентации. Конечно, они тоже не могли отрицать, что такие естествоиспытатели, как Галилей и Кеплер, вскрывшие за явлениями математические структуры, позволяют увидеть частные упорядоченные системы внутри общего божественного миропорядка. Но как раз эти ослепительные частные прозрения могли затуманить взгляд на целое; из-за них в той мере, в какой взаимосвязь целого ускользала от сознания отдельной личности, могло пострадать и живое сцепление человеческого сообщества, пошатнувшись вплоть до распада. Вместе с подменой естественных условий жизни технически организованными процессами укореняется то отчуждение между индивидом и сообществом, которое влечет за собою опасную нестабильность социума. Один монах в пьесе Бертольда Брехта “Галилей” говорит: “Декрет против Коперника открыл мне, какую опасность для человечества таит в себе слишком свободное исследование”. Действительно ли уже тогда этот мотив играл определенную роль, мы не знаем; но мы узнали за протекшее время, насколько велика эта опасность.

Добавлено (19 Июнь 06, 02:16)
---------------------------------------------
Еще большему нас научило развитие естествознания в европейском мире, испытавшем на себе воздействие христианской религии, и об этом должна пойти речь в последней части моего доклада. Я уже пытался здесь сформулировать ту мысль, что религиозные образы и символы являются специфическим языком, позволяющим как-то говорить о той угадываемой за феноменами взаимосвязи мирового целого, без которой мы не могли бы выработать никакой этики и никакой шкалы ценностей. Этот язык в принципе заменим, как всякий другой; в других частях мира есть и были другие языки, служащие подобному взаимопониманию. Однако мы от рождения окружены вполне определенной языковой средой. Она более родственна языку поэзии, чем озабоченному своей точностью языку естественной науки. Поэтому слова обоих языков означают часто различные вещи. Небо, о котором идет речь в Библии, имеет мало общего с тем небом, в которое мы поднимаем самолеты или ракеты. В астрономической Вселенной Земля есть крошечная пылинка внутри одной из бесчисленных галактик, а для нас она — середина мира; она и действительно середина нашего мира. Естествознание стремится придать своим понятиям объективное значение. Наоборот, религиозный язык призван как раз избежать раскола мира на объективную и субъективную стороны; в самом деле, кто сможет утверждать, что объективная сторона более реальна, чем субъективная? Нам не пристало поэтому перепутывать между собой эти два языка, мы обязаны мыслить тоньше, чем было принято до сих пор.
Да кроме того, последние 100 лет естествознания вынуждают нас к подобной осторожности мысли и в собственно научной сфере. Поскольку предметом нашего исследования стал уже не мир непосредственного опыта, а специфический мир, куда нам позволяют проникнуть лишь средства современной техники, язык повседневной жизни здесь уже недостаточен. В конечном счете нам, правда, удается понять этот мир, представляя его основополагающие структуры в математических формулах; но если мы хотим говорить о нем обычным образом, то нам приходится довольствоваться образами и символами, почти как в религиозном языке. В результате мы приучились осторожнее обращаться с языком и осознали, что кажущиеся противоречия могут корениться в его недостаточности. Современное естествознание вскрыло очень далеко идущие закономерности, намного более широкие, чем те, с которыми имели дело Галилей и Кеплер. Но попутно выяснилось, что вместе с широтой выявляемых зависимостей растет и степень абстрактности, а с нею — трудность для понимания. Даже требование объективности, долгое время считавшееся предпосылкой всякого естествознания, в атомной физике ограничено тем, что полное отделение наблюдаемого феномена от наблюдателя уже невозможно. Как же в таком случае обстоит дело с противоположностью естественнонаучной и религиозной истины?
Физик Вольфганг Паули как-то говорил в данной связи о двух пограничных представлениях, которые оказались исключительно плодотворными в истории человеческой мысли, хотя ни одному из них ничего в реальной действительности не соответствует. Один предел — это представление об объективном мире, закономерно развертывающемся в пространстве и времени независимо от какого бы то ни было наблюдающего субъекта; на картину такого мира ориентируется новоевропейское естествознание. Другой предел — представление о субъекте, мистически сливающемся с мировым целым настолько, что ему не противостоит уже никакой объект, никакой объективный мир вещей; таков идеал азиатской мистики. Где-то посередине между этими двумя пограничными представлениями движется наша мысль; наш долг выдерживать напряжение, исходящее от этих противоположностей.
Тщательность, с какой мы обязаны размежевывать два языка, религиозный и естественнонаучный, требует, между прочим, чтобы мы оберегали их чистоту от всякого смешения, грозящего их расшатыванием. Правота подтвердившихся естественнонаучных выводов не может быть в разумной мере поставлена под сомнение религиозной мыслью, и, наоборот, этические требования, вырастающие из самой сердцевины религиозного мышления, не могут быть подорваны чересчур рационалистическими аргументами из области науки. Причем не существует никакого сомнения, что вследствие расширения технических возможностей возникли и новые этические проблемы, разрешить которые нелегко. Упомяну для примера вопрос об ответственности исследователя за практическое применение результатов его исследовательской работы или еще более трудный вопрос из области современной медицины — сколь долго врач обязан или имеет право продлевать жизнь умирающего пациента. Размышление над такими проблемами не имеет ничего общего с расшатыванием этических принципов. И я не могу себе представить, чтобы на подобные вопросы можно было ответить просто путем оценки прагматической целесообразности наших действий. Скорее наоборот, здесь тоже потребуется осмысление целого в его взаимосвязи: осмысление той выражаемой на языке религии принципиальной позиции человека, в которой коренятся начала этического поведения.
Не исключено, впрочем, что сегодня мы снова в состоянии правильнее распределить акценты, смещенные непомерным распространением науки и техники за последние 100 лет. Я имею в виду тот относительный вес, который мы придаем материальным и духовным предпосылкам человеческого общества. Материальные предпосылки очень важны, и долгом общества было покончить с материальной нищетой широких слоев населения, коль скоро техника и наука предоставили для этого возможности. Но и после достижения этого осталось еще много несчастья, и тем самым выяснилось, до какой степени индивид в своем самосознании или в своем самопонимании нуждается в защите, которую ей способна предоставить духовная форма человеческого сообщества. В этом, наверное, заключена сегодня наша главнейшая задача. Если нынешняя студенческая молодежь часто бывает очень несчастна, то причиной тому не материальная нужда, а недостаток доверия к действительности, делающий для человека крайне трудными поиски смысла жизни. Мы обязаны поэтому работать над преодолением изоляции, грозящей индивиду в царстве технической целесообразности. Решение теоретических вопросов психологии или социальной структуры здесь мало чем поможет, пока не удастся в непосредственном действии вновь обрести естественное равновесие духовной и материальной сторон нашей жизни. Для этого понадобится снова оживить в повседневном сознании основополагающие духовные ценности, придать им такую озаряющую силу, чтобы жизнь отдельной личности снова сама собою ориентировалась на них.
Однако в мою задачу не входило говорить об обществе, речь шла о соотношении между естественнонаучной и религиозной истиной. Естествознание сделало за последние 100 лет очень большие успехи. Более широкие жизненные сферы, о которых мы говорим на языке нашей религии, были при этом, возможно, оставлены в пренебрежении. Удастся ли еще раз дать выражение духовной форме будущих человеческих обществ на старом религиозном языке, мы не знаем. Рациональная игра словами и понятиями тут мало поможет; порядочность и непосредственность — вот самые важные предпосылки успеха. Во всяком случае, поскольку этика служит основой для совместной жизни людей, а источником этики может быть только та принципиальная человеческая позиция, которую я назвал духовной формой общества, мы обязаны приложить все усилия к тому, чтобы воссоединиться, между прочим, и с молодым поколением на почве одинаковой человеческой принципиальной позиции. Я убежден, что это окажется достижимым, если мы восстановим верное равновесие между обеими истинами.

Добавлено (19 Июнь 06, 12:20)
---------------------------------------------
Почему в современной науке свирепствует эпидемия лжи
Научный метод – для многих идеал, но существуют случаи, в которых применить его особенно затруднительно. Это относится, в частности, к доказательству некоторых научных гипотез – например, о происхождении. Хороший пример такой трудности – «теория эволюции как еще один пример теории, высоко ценимой учеными... но лежащей в определенном смысле слишком глубоко, чтобы ее можно было непосредственно доказать или опровергнуть. Главная проблема в этом вопросе заключается в высокомерии – качестве, распространенном в научном мире. Некоторые ученые полагают, что они знают все лучше всех, и только они имеют право задавать вопросы, а если они их не задают, то и никто другой не должен этого делать.
Знаменитый случай фальсификации в эволюционных исследованиях, связанный с именем венского биолога Пауля Каммерера, стал темой классической книги под названием «Дело жабы-повитухи». Каммерер нарисовал чернилами «брачные мозоли» на ступнях исследованных им жаб. И хотя этот подлог, якобы свидетельствовавший в пользу ламаркистской теории эволюции, был разоблачен, на протяжении десятилетий его использовали идеологи эволюции в советской науке – в том числе, Трофим Лысенко.В другом, похожем, случае Уильям Саммерлин в 1970-х годах подделал результаты эксперимента, нарисовав фломаст

Quote (В.Гейзенберг)

Современная система организации научных исследований способствует распространению фальсификаций. На кону оказываются служебные карьеры – должности, гранты, выгодные трудовые договоры и в буквальном смысле слова благосостояние ученых.

По поводу фальсификаций в науке, можно привести такой пример как "полет и высадка американцев на Луне".

ОРГАНИЗМ (от ср.-век. лат. organizo - устраиваю, сообщаю стройный вид) это живое существо, обладающее совокупностью качеств и свойств, отличающих его от неживой материи, независимое от "Я" и души. Большинство организмов имеет клеточное строение.

Говоря об основных качествах и свойствах Бога Христианство выделяет пять природных и пять нравственных качеств. Это, соответственно, ВЕЧНОСТЬ, НЕИЗМЕННОСТЬ, ВСЕМОГУЩЕСТВО, ВСЕВЕДЕНИЕ, ВЕЗДЕСУЩНОСТЬ и СВЯТОСТЬ, ПРАВЕДНОСТЬ, ЛЮБОВЬ, МИЛОСЕРДИЕ, ВЕРНОСТЬ.

Исходя из этого определения Христианская Церковь заключает в теме о Боге то, чего же Бог ждет от нас - людей. Бог ждет от нас веры, любви, послушания и готовности к служению Ему. Он хочет, чтобы мы верили и доверяли Ему. В вере мы достигаем справедливости, ценимой Им, получаем избавление и Его благосклонность. Без веры невозможно угодить Богу. Он ожидает от нас любви, а значит и того, чтобы мы отдали самих себя Ему без остатка. Бог хочет, чтобы мы в послушании жили по Его закону, который записан в наших сердцах. А также были готовы служить Ему...

В противовес приведу 19 качеств Бога, которые выражают существенную определенность организма, благодаря которым Он является именно этим, а не иным. Благодаря такой совокупности качеств, обуславливается способность Бога удовлетворять вселенским и личностным потребностям каждого жителя.

1) НРАВСТВЕННОСТЬ: этика, вселенская память, упоение, юмор, целостность Логоса.

2) ПЛАН ЛОГОСА: управление напряжением мыслей, прием мыслей (молитв) от жителей Вселенной; посылка мысли жителям Вселенной; информационные двойники Логоса.

3) ВСЕСЛЫШАНИЕ: дистанционный слух (яснослышание); возможность вести разговор через расстояние; возможность перевода любой речи и понимание ее.

4) ВЕЗДЕСУЩНОСТЬ: телепортация и путешествие во времени.

5) ВСЕВЕДЕНИЕ: дистанционное зрение и стереовидение объекта одновременно с нескольких горизонтов его существования; дистанционное обоняние; автотрофность Логоса.

6) ПОЗНАНИЕ: защита от познания неведомого.

7) ЧУВСТВОВАНИЕ: дистанционное восприятие и передача чувств; псилокация неодушевленных объектов и открытие патогенных зон.

8) СЛОВО: виды речи (детская, взрослая, магическая, ор, пение, мудрая, глубокая, цветная, эфирная), управление и преобразование ееэ

9) ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОПАСНОСТИ.

10) ПЕРВОРОДНЫЙ СВЕТ: хранение и управление элементом Света; создание Сказок и странствия в их горизонте.

11) ВСЕМОГУЩЕСТВО И УПРАВЛЕНИЕ МАТЕРИЕЙ: различные типы психокинеза (телекинеза); сила характера и здоровье Логоса; рождение архангелов или подобных себе.

12) СКАФАНДР для жизнедеятельности физического организма Логоса в агрессивной среде.

13) ЛЮБОВЬ И ВЕРНОСТЬ: управление энергиям Намерения, Молодости (Красоты), Творчества и Любви.

14) СВЯТОСТЬ И ПРАВЕДНОСТЬ: управление энергиями Убеждения, Знания и Веры.

15) НАСТРОЙКА ОРГАНИЗМА: прием энергий из Космоса.

16) НЕГАТИВНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ БОГА или способности Дьявола.

17) Возможности пассов ладонями рук.

18) Некоторые возможности стопы Бога.

19) ВЕЧНОСТЬ И НЕИЗМЕННОСТЬ: полноорганность Бога или возможность "фабриковать" органы организма (жить вечно).

Позвольте рассказать об одном из органических качеств Бога "КАК ПОЗНАЕТ БОГ?".

В процессе отражения и воспроизведения действительности Богом, результатом которого является новое знание о мире, Бог сталкивается с реальностью, о которой он не имеет сведений или который не определен. При этом существует возможность угрозы для его психофизического самочувствия и даже жизни. Человеческая гносеология (теория познания), изучающей закономерности познания, подходит к ступеням и формам процесса познания методом понятийных выражений; вовсе упускает из виду возможность негативного влияния познания на субъект. Здесь же приведен конкретный орган, который выполняет роль индикатора - защищен или беззащитен Бог перед познанием неизвестного.

Логос, бог, представитель иной цивилизации, каждый человек имеет психофизическую защиту от познания окружающей действительности. У каждого она своя и зависит от самого познающего. Например, у туриста это высокий инстинкт самосохранения при переходе через опасный перевал с поджидаемыми снежными ловушками и ледовыми трещинами. Бывают случаи, когда человек беззащитен (неподготовлен) перед неведомым, тогда процесс познание опасен. В соответствии с этим, в физическом организме существует индикатор "существования или отсутствия защиты перед процессом познанием"; им является нервный узел посредине верхней губы (см. рис. обоз. 9). Например, астронавты высадились на незнакомой планете у моря. Окружающая среда очень похожа на земные ландшафты. Но что за вода в море: простая формула H2O или высокоорганизованная хищная материя, отвечающая на мысли астронавта? Если нет внутренней защиты от неведомого, пусть даже мы не подозреваем о ней, тогда активность энергии в этой части нервной системы сообщает о беззащитности перед исследованием морских пучин. Часто напряжение токов в нервном узле над верхней губой при познании настолько сильное и яркое, что введен термин "поцелуй" неведомого, "поцелуй" познания.

Впервые с подобными энергиями организма и их функциями сталкиваются, когда познают негативные способности организма.

Для продолжения процесса познания необходимо или отказаться от пути исследования, либо необходимо обретение Богом защиты души. Другими словами, из многомерной души освобождаются энергии, бьют энергетическим фонтаном над Богом (изменяется взаимодействие между Богом и неведомым), после чего Он имеет защиту перед познанием неведомого.

Приведем аллегорию-пример работы индикатора криза познания, когда изучают явление дистанционного видения далекой планеты.

Бог повернул дистанционный взор в бок и увидел, что рядом вдогонку летит... чужеродное существо!
Оно было одето в грязные лохмотья. В руке существо держало длинный посох с большим крючком. Длинный горбатый нос выступал на пол-ладони вперед лица.
Это была колдунья.
Пришло многограневое зрение. Находясь у себя в доме, Бог увидел через всевидящее око два мира. Один с колдуньей, а другой - черный. И неведомое «целовало» от беззащитности перед ним. И указывали Космические Учителя:
- Ты отправился в незнакомый мир без силы... Обратись к Гагре, - так звали то существо, - с взрослой речью и с любовью.
И давили энергии из недр души...
Бог закрыл всевидящее око. Сказал чужеродному существу, которое вдогонку за взором летело:
- Я тебя люблю. Я тебя люблю.
Но «целовала» Бога Живая Мга. А мудрость сильнее теснила из души.
Ненароком, Бог опять бросил взгляд сквозь каверзное сплетение в неведомый мир. Взор сместился и видел с высоты птичьего полета синее небо, внизу верхушки деревьев. А Гагра пуще окружала. И торопился Бог сказать темному существу, которое набрасывало сеть на Его взор:
- Я с миром. Я мудр.
И энергии космической мудрости с болью рвались из души Бога.
И пришла мысль:
«Тебе показали, где сидеть. Это твоя комната из звездного песка и звездной ночи. Там и смотри...»
И потом пришло наставление Великого Нараяна:
«У тебя открыт доступ для познания неведомого. Дай свободный ток энергиям из многомерного космоса души. Они естественно подымятся из души и принесут защиту во взаимоотношениях с неведомой силой».
Колдунья из далекой планеты продолжало искать способы использования сил Бога. У нее было несколько магических приемов, чтобы использовать случайно открывающуюся возможность и показать здешнему населению свою надчеловеческую силу...

Наконец, приведем пример роли души, точнее ее содержания, для познания.

- ...Ты ребенок мудр не по годам, - торопилась душа наставить Бога в космическом безбрежии . И для жизни во Вселенной из подземной части души по корням Древа Жизни поднялись энергии и заструились из сердец (обоз. 26 и 68) в нервную систему организма.
Бог почувствовал, что теперь без всякой опасности и страха может посетить планету Гагры, которая пыталась накинуть сеть на его всевидящее око и овладеть сознанием.
Из недр Космоса по душе продолжали подниматься энергии. Теперь Бог мог посетить инфраслои Вселенной, где были сконцентрированы силы Разрушения, которым правил один из вассалов Ваала. Интересно, какие там законы и кто обитает?
Корни Растения Жизни продолжали поднимать из многомерных космосов все новые и новые порции энергии, подготавливая Бога к встрече с новыми и новыми горизонтами жизни и способами существования материи. Так расширялся горизонт жизнедеятельность Бога в бесконечном бытие.

Очередь дошла до недр души, на основе которых Бог мог углубляться в исследование Хаоса. Из первого подземного ручья (см. рис. обоз. 125) по стержневому корню поднялась «Вода», влилась в главный меридиан организма Бога (обоз. 39), поднялась к продолговатому мозгу (обоз. 83) и из него забил фонтан Света. Лучи расходились по Вселенной и за ее пределы, не пропуская ни одного слоя, ни одного разумного существа..
Так углублялись вертикаль жизнедеятельности Бога.

В заключении отмечу: качество "КАК ПОЗНАЕТ БОГ?" составлено на основе возможностей человека и его богоподобности.

А теперь привидите знания Церкви!

Разрешите поинтерисоваться из каких источников цитата:

«Говоря об основных качествах и свойствах Бога Христианство выделяет пять природных и пять нравственных качеств. Это, соответственно, ВЕЧНОСТЬ, НЕИЗМЕННОСТЬ, ВСЕМОГУЩЕСТВО, ВСЕВЕДЕНИЕ, ВЕЗДЕСУЩНОСТЬ и СВЯТОСТЬ, ПРАВЕДНОСТЬ, ЛЮБОВЬ, МИЛОСЕРДИЕ, ВЕРНОСТЬ.»

Не знакомо мне такое деление свойств Бога на природные и нравственные, насколько я понял это не результат Ваших исследований, а сведения почерпнутые из какого либо источника….хотелось бы переодресовать Вас к семинарской программе (то биш для студентов):

Исходя из действий Бога в тварном мире, человек может делать предположения и умозаключения относительно свойств Бога. Согласно преподобному Иоанну Дамаскину, Бог безначален, бесконечен, вечен, постоянен, несотворен, непреложен, неизменяем, прост, несложен, бестелесен, невидим, неосязаем, неописуем, беспределен, недоступен для ума, необъятен, непостижим, благ, праведен, Творец всех вещей, Всемогущ, Вседержитель, Всевидящий, Промыслитель обо всем, Владыка всего [1].
Безначальность Божья означает, что Он не имеет над Собой никакого высшего начала или причины Своего существования, но Сам является причиной всего. Он не нуждается ни в чем постороннем, свободен от внешнего принуждения и воздействия: "Кто уразумел дух Господа и был советником у Него и учил Его? С кем советуется Он, и кто вразумляет Его и наставляет Его на путь правды, и учит Его знанию, и указывает Ему путь мудрости?" (Ис. 40:13-14).
Бесконечность и беспредельность означают, что Бог существует вне категорий пространства, свободен от всякого ограничения и недостатка. Он не может быть измерен, Его нельзя ни с кем и ни с чем сравнить или сопоставить. Бог вечен, то есть существует вне категорий времени, для Него нет прошедшего, настоящего и будущего: "Я тот же, Я первый и Я последний", - говорит Бог в Ветхом Завете (Ис. 48:10); "Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет", - читаем у Иоанна Богослова (Апок. 1:8). Не имея ни начала ни конца во времени, Бог является несотворенным - никто не создал Его: "Прежде Меня не было Бога и после Меня не будет" (Ис. 43:10).
Бог обладает постоянством, непреложностью и неизменяемостью в том смысле, что "у Него нет изменения и тени перемены" (Иак. 1:17), Он всегда верен Самому Себе: "Бог не человек, чтобы Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться" (Числ. 23:19). В Своем существе, действиях, свойствах Он всегда пребывает один и тот же.
Бог прост и несложен, то есть не делится на части и не состоит из частей. Троичность Лиц в Боге, о чем речь пойдет в следующей главе, не есть разделение единой Божественной природы на части: естество Бога остается неделимым. Понятие о совершенстве Божества исключает возможность деления Бога на части, так как всякое частичное бытие не есть совершенство. Что означает сущность простого естества? - спрашивает святитель Григорий Богослов. И, пытаясь ответить на этот вопрос, говорит о том, что разум, если хочет исследовать беспредельного Бога, не находит ни начала, ни конца, потому что беспредельное простирается дальше начала и конца и не заключено между ними; и когда разум устремляется вверх или вниз, пытаясь найти какие-то пределы или границы своим представлениям о Боге, он не находит их. Отсутствие всяких границ, делений и пределов является простотой в Боге [2].
Бестелесным Бог назван потому, что Он не есть материальная субстанция и не имеет тела, но по природе является духовным. "Бог есть Дух", - говорит Христос самарянке (Ин. 4:24). "Господь есть Дух, - повторяет апостол Павел, - а где Дух Господень, там свобода" (2 Кор. 3:17). Бог свободен от всякой материальности: Он не есть где-то, не есть нигде, не есть везде. Когда Библия говорит о везде-присутствии Бога, то это опять же попытка выразить субъективный опыт человека, который, где бы он ни был, везде встречает Бога: "Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо - Ты там; сойду ли в преисподнюю - и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, - и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя" (Пс. 138:7-10). Но субъективно человек может ощущать Бога везде, а может не ощущать Его нигде - Сам Бог при этом остается вообще вне категории "где-то", вне категории "места".
Бог невидим, неосязаем, неописуем, непостижим, необъятен, недоступен. Сколько бы мы ни пытались исследовать Бога, сколько бы ни рассуждали о Его именах и свойствах, Он все равно остается неуловимым для ума, потому что превосходит всякую нашу мысль. "Уразуметь Бога трудно, а изречь невозможно", - пишет Платон [3]. Святитель Григорий Богослов, полемизируя с эллинским мудрецом, говорит: "Изречь невозможно, а уразуметь еще более невозможно" [4]. Святитель Василий Великий говорит: "Я знаю, что Бог есть. Но что такое сущность Его - считаю это выше понимания. Поэтому как спасаюсь? Через веру. А вера довольствуется знанием, что Бог есть (а не что Он есть)... Сознание непостижимости Божьей и есть знание о Его сущности" [5]. Бог невидим - Его "не видел никто никогда" (Ин. 1:18) в том смысле, что никто из людей не мог постичь Его сущность, охватить Его своим зрением, восприятием, умом. Человек может приобщиться к Богу, стать причастным Ему, но он никогда не может понять Бога, потому что "понять" - это значит в каком-то смысле исчерпать.
1. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры 1, 14. ^
2. Григорий Богослов. Слово 45 [Т. 1. С. 663]. ^
3. Цит. по: Григорий Богослов. Слово 28 [Т. 1. С. 393]. Точный текст см.: Платон. Тимей 28с. ^
4. Григорий Богослов. Там же. ^
5. Василий Великий. Письмо 226 [Творения в 3-х томах. СПб., 1911 (изд. Сойкина). Т. 3. С. 283]. ^

Подобные свойства известны мне, как православному, а Вам?

Удачи.

Мне надо сказать, что я православный. Немного знаю что есть Бог. Но мне не по душе Лаодикийская Церковь, которая не имеет "ни злата ни серебра". Вот смотрите, на мою просьбу ответить "как познает Бог", вы привели работы святого Дамаскина. Им можно подвести итог: Бог познает потому что познает. Или доказательство Церкви idem per idem - лат. "то же через то же".
Понимаете. Нет ни одного конкретного знания Бога. Нет!

Георгий, причем здесь гордыня. Подчеркну, Современная Христианская Церковь не знает "что есть Бог". Приведите и опишите любое конкретное знание о качестве Бога, например, Бог всевидящий. Расскажите об этом божьем качестве. Какие у вас есть на это счет знания?

А так же цитирование вами

Quote (Григорий ПАЛАМА)

"Злоупотребление силами души плодит отвратителные страсти, как злоупотребление познанием сущего превращает мудрость в безумие..." Св.Григорий ПАЛАМА, Триады 2,19

Неужели вы не понимаете, что в таком описании нет ни одного действительно механизма работы оргнизма Бога. Лишь слова.